26 марта 1999г пришло трагическое известие - в автомобильной катастрофе погиб бывший политзаключенный и руководитель РУХА, депутат Верховной Рады, бывший кандидат в Президенты Украйны Вячеслав Черновил. Это известие потрясло многих, но особенно политзэков, тех, кто познакомился с этим замечательным человеком в тяжелых условиях советских политических концлагерей, кто делил с ним арестанскую пайку, мерз и голодал в карцерах и ПКТ (внутрилагерной тюрьме особого режима), дружил с ним, провел сотни дней в беседах, черпал от него мужество в борьбе с коммунистическим режимом.
Я мало знаю о жизни и деятельности Вячеслава на Украине после его освобождения. Волею судьбы мы оказалить на разных сторонах земного шара. Встречи наши были короткими, но радостными. В этой небольшой заметке мне хочеться рассказать о малоизвестном периоде его жизни - пребывании в Мордовских политических концлагерях, в которых я провел 4-е года (1973-1976).
В конце 1975 года во время нахождения в концлагере ЖХ-389/19 п.Лесной Мордовской АССР патруль поймал меня за составлением перечня махинаций, хищений и воровства администрации концлагеря. Руководство встревожилось не на шутку. Ведь это уже касалось их собственной шкуры. Мне припомнили все: что я обучал политзэков тайнописи и шифрованию; установил тайную систему связи между политическими концлагерями и волей; участвовал в выработке Статуса и Дня политзаключенного; организовавал коллективные протесты и голодовки; ввел в заблуждение КГБ и психиатров (в ответ на постоянные конфискации моих писем я взял том переписки Ленина, стал посылать его письма как свои. Все они были квалифицированы как антисоветские, клеветнические, циничные. А психиатры дали заключение, что писал их псих); обманул врачей (сдал на анализ вместо мочи смесь всякой дряни и получил прекрасное врачебное заключение); отказался грузить трупы из морга и многое другое.
На следующий день в присуствии надзирателей мне дали 5 минут на сборы, тщательно обыскали и отправили в концлагерь Барашево. Здесь среди огромных уголовных лагерей была небольшая политическая зона, где держали особо опасных политических преступников.
В время мотания по советским концлагерям мне приходилось встречаться и говорить с широко известными политзэками: Эдуард Кузнецов, Паруир Айрикян, Василий Стус, Сергей Солдатов, Владимир Осипов, Игорь Огурцев, Кронит Любарский, Михаил Хейфиц, да разве всех перечислишь.С многими из них мы стали друзьями. Но наибольшее впечатление из политзэков концлагеря в Барашево производил Вячеслав Черновил. Он относился не к категории протестантов, попавших в политический концлагерь за чтение пикантной запрещенной политической литературы или выступления в защиту Прав Человека, а к категории политических деятелей, стремившихся к преобразованию своей родины. Таких в политических концлагерях было не так уж и много. Мы часто беседовали о положении в стране, обсуждали разные мероприятия, принимали участие в совместных акциях, делились куском хлеба, когда кого из нас лишали продуктов. Как бывший журналист он хорошо знал жизнь, историю и культуру Украины, любил ее и был прирожденным политиком с широким кругозором и глубоким пониманием исторических процессов. Не сосчитать сколько часов мы провели в беседах, кружа по внутреннему периметру колючей проволоки и глухого двойного высокого забора с автоматчиками на вышках.
Cлава рассказал случай, когда КГБ пыталось подслушать его разговоры с поэтом Стусом, который ранее также был в этой зоне. Стуса вызвали на вахту и предупредили, чтобы он готовился завтра на этап. У него отобрали телогрейку якобы для обыска, а взамен временно выдали другую. Естественно, в тот же день Слава стал обсуждать со Стусом свои и общественные планы, передовать линии коммуникаций, договариваться о способах связи. Слава выразил удивление по поводу замены телогрейки, стал ее прощупывать и обнаружил в ней микропередатчики с горошину величиной. Они тут же их выдрали и закопали в землю. Спустя несколько минут примчались кагебтисты и отобрали телогрейку. Вячеслав показал мне и место захоронения микрофонов.
В этом концлагере нам со Славой удалось услышать суд над двумя бывшими кагебистами Браверман и Пачулия. Браверман был начальником следственного отдела КГБ Ленинграда и Ленинградской области. Пачулия начальником КГБ Абхазии. Оба были ближайшими сподвижниками Берия. Причем Браверман приставлен к званию генерала. Когда Берия, во времена хрущевского разоблачения культа личности, был объявлен империалистическим шпионом и врагом народа, оба, как его пособники, были осуждены за убийства подследственных.
В концлагере оба стали стукачами и КГБ поставил их на теплые места. Пачулия стал библиотекарем, Браверман - служащим в конторе.Поскольку даже бывшие немецкие полицаи презирали с ними общаться, не говоря уже о политических, они вынуждены были общаться только друг с другом и усердно строчили друг на друга доносы, утверждая, что тот другой неверно понимает очередное постановление ЦК КПСС.
Суд приехал для пересмотра дел, главным образом бывших кагебистов. Мы со Славой уселись в первом ряду. Начальство нас выгнало, сколько мы не протестовали, доказывая, что на открытом суде согласно советского законодательства могут присуствовать все желающие. Но логика и законы существовали в бывшем СССР только для вывески.
К счастью, коптерка для кипятка, примыкавшая к бараку, была отделена от зала суда только тонкой фанерной перегородкой и пробравшись туда с заднего хода, мы могли слышать все происходящее.
Волосы становились дыбом, когда мы слышали, что творили эти стражи законности. Пачулия додумался даже для того, что людей бросали в ямы на съедение крысам. И судили их не за фабрикацию дел и пытки, а за убийства подследственных. Причем Пачулия оправдывался тем, что строил дорогу на дачу Сталина, на которую тот так ни разу и не приехал.
Браверману скостили срок за исправление и хорошее поведение. Пачулия, несмотря на блестящие характеристики администрации концлагеря, уменьшить срок отказались только по личному требованию Георгадзе (секретаря Верховного Совета СССР), поскольку он замучил его близких родственников.
От Славы я узнал о советском методе вербовки партизан во время войны с Германией. Партизаны подкарауливали, убивали немца, а ночью подбрасывали его труп в центре села. Озлобленные немцы палили село. Население соседних сел в панике бежали в лес, где попадали в руки партизан и их мобилизовывали в ряды последних.
Был полезен я и украинской коммюнити, состоящей из политзэков: Василия Стус, с которым мы очень подружились, Кузьмы Матвиюк, Василь Овсиенко, Василь Лисовой, Зарян Попадюк, Яромир Микитко и др. Обучал их известным метотам тайнописи и шифровки. Но эти методы не давали надежной гарантии. Хотя не зная индивидуального ключа, расшифровать текст было невозможно, но ультрафиолетовым облучением, химической обработкой, тепловым нагревом и т.п. КГБ могло установить факт тайнописи. После долгих размышлений, мне удалось создать новый метод, который невозможно было обнаружить никакими физическими или химическими способами. Я мог написать любой текст под диктовку и вложить в него свое сообщение. Посвящены в него были только самые авторитетные и надежные политзэки. И Вячеслав был первым среди них. Впоследствии этот метод играл важную роль в связях с концлагерями. Он неизвестет до сих пор ни КГБ, ни одной разведке мира.
После отъезда в Америку наши встречи с Черновилом стали краткими и редкими. Только когда он приезжал в США. Более длительное время я смог с ним общаться во время Международного Форума бывших советских политзаключенных в 1994 году и во время нашего совместного путешествия по Израилю. Тогда же для американской печати я взял у него интервью. Он не уходил от острых и злободневных вопросов и проявил себя как мудрый и дальновидный политик, не страдающий ни бешеным национализмом, ни антисемитизмом. Недаром, когда Украина выбирала своего первого Президента, подавляющая часть мыслящей интеллигенции Украины проголосовала за Черновила. Его жена Атена Пашко была ему верным другом и помошником в те тяжелые времена, а в во время независимой Украины проявила себя как борец за права женщин, как защитница детей, стариков и пенсионеров Украины.
В его гибели много тайнственного и загадочного. Приближались выборы и Чорновил собирался баллотироваться в Президенты. Я позвонил его жене на третий день после катастрофы,как только узнал о его гибели. Со слезами она сказала, что тело ей не отдают. Поэднее стало известно, что Верховная прокоммунистическая Рада очень вяло прореагировала на его загадочную гибель. И хотя у его гроба стоял в почетном карауле нынешний Президент Украйны Кучма, который даже дал указание назвать его именем одну из улиц Киева, тем не менее гибель Чорновила в предверии выборов очень наруку как коммунистам так и сторонникам бешеного национализма. С его смертью похоронены надежды на демократическое развитие Украйны.
Его преждевременная трагическая и тайнственная гибель, большой удар не только его родным, друзъям и соратникам, но и всем мыслящим людям Украины, потерявшем в его лице умеренного, бескорыстного, демократического вождя, вступившего на путь борьбы с коммунистическим режимом во времена полного произвола и беззакония и проведшего лучшие годы своей жизни в коммунистических концлагерях. Память о нем будет жить в наших сердцах.